На XXVIII Петербургском международном экономическом форуме (ПМЭФ) активно обсуждалось состояние энергетического рынка. В частности, Президент РФ Владимир Путин провел встречу с генсеком ОПЕК Хайтамом аль-Гайсом, выразив согласие с прогнозом ОПЕК о росте мирового спроса на нефть до 105 млн баррелей в сутки в 2025 году. Однако сейчас основное внимание рынка приковано к событиям на Ближнем Востоке. О текущей ситуации на энергетическом рынке и ее перспективах рассказал действительный госсоветник РФ, доцент кафедры политического анализа и социально-психологических процессов РЭУ им. Г.В. Плеханова Павел Севостьянов.
Как следует понимать происходящее на нефтяном рынке?
Сейчас мы наблюдаем фундаментальные изменения на рынке нефти, поскольку факторы, определявшие рост спроса и предложения последние 15 лет, постепенно ослабевают. Аналитики, как и Международное энергетическое агентство, прогнозируют, что пик роста спроса со стороны Китая, долгое время бывшего ключевым драйвером, придется на 2029 год. Это связано с активным развитием электротранспорта, высокоскоростных железных дорог и грузоперевозок на природном газе в КНР.
Какие конкретные прогнозы можно сделать на ближайшее будущее, до конца года?
По прогнозам, в 2025 году мировое потребление нефти увеличится на 720 тысяч баррелей в сутки. При этом предложение растет быстрее: в мае оно достигло 105 млн баррелей в сутки, что на 1,8 млн баррелей выше уровня прошлого года. Рост добычи и спроса равномерно распределен между странами ОПЕК+ (по мере снятия ограничений) и производителями вне блока. Это означает, что в 2025 году предложение, скорее всего, превысит спрос, создавая избыток на рынке. По оценкам, текущий излишек составляет около 1,1 млн баррелей в день. Наращивание запасов продолжится, несмотря на региональные риски. Основные причины перепроизводства — рост добычи в США и странах ОПЕК+ на фоне умеренного спроса со стороны Китая и Евросоюза.
Как ближневосточный конфликт влияет на котировки?
Нефтяной кризис 1973 года, вызванный арабским эмбарго, привел к четырехкратному скачку цен и вошел в историю как “нефтяной шок”. Сегодня ситуация иная, но отголоски прошлого становятся всё громче. Текущее состояние рынка я бы назвал “нервной стабильностью”. После скачка цены Brent до $78 в день начала атак, к 17 июня она скорректировалась до $74.60, показав небольшой рост за сутки. Отсутствие резкого обвала объясняется несколькими факторами: во-первых, нефтяная инфраструктура не получила критических повреждений, основные экспортные терминалы Ирана (Харк, Бендер-Аббас) функционируют, сохраняя экспорт 3,4 млн баррелей в сутки. Во-вторых, у ОПЕК+ есть значительный резерв добычи, прежде всего у Саудовской Аравии (до 3 млн баррелей в сутки), выступающий как стабилизирующий фактор. В-третьих, спрос сдерживается: китайский импорт в мае снизился, а промышленность ЕС стагнирует. Несмотря на это, скромный рост цен в регионе, где добывается 25 миллионов баррелей в сутки, кажется парадоксальным. Однако рынок живет не статистикой, а ожиданиями. Как говорил Уоррен Баффет, “рынок — это маятник между жадностью и страхом”. Сейчас маятник явно склоняется к страху, и дальнейшее развитие событий определят ближайшие дни.
Что произойдет с ценой нефти в худшем сценарии?
В случае перекрытия Ормузского пролива или серьезного удара по экспортным мощностям Саудовской Аравии цена нефти может подскочить выше $110 за баррель. Я оцениваю вероятность такого сценария примерно в 30%. Он возможен лишь при физическом уничтожении значительной части иранской нефтяной инфраструктуры и длительной блокаде Ормузского пролива. Этот пролив, соединяющий Персидский залив с Индийским океаном, является ключевой артерией для мирового энергорынка: через него проходит около трети морских поставок сырой нефти и 20% мирового сжиженного природного газа.
Однако массовой паники, способной вызвать еще более стремительный взлет цен, не ожидается. Стратегические запасы нефти (около 1,5 млрд баррелей) служат стабилизирующим фактором. Главное условие стабильности рынка — сохранение физических поставок. Пока они не нарушены, резких скачков цен не предвидится. Масштаб конфликта можно оценить, наблюдая за действиями крупных игроков, например, США: полномасштабная война в этом регионе часто ассоциируется с переброской крупных военно-морских соединений, таких как авианосные ударные группы.
Отложит ли Евросоюз из-за этого планы по снижению потолка цен на российскую нефть?
Обсуждение снижения потолка цен ЕС с $60 до $45 за баррель началось еще в начале года. Однако после эскалации на Ближнем Востоке эти планы, скорее всего, будут отложены. Причина проста: европейские страны не заинтересованы в дополнительном “нефтяном шоке”. Таким образом, Иран и Израиль, сами того не желая, предоставили России своеобразную “геополитическую передышку”, сместив фокус внимания мирового рынка на Персидский залив.
Изменит ли ЕС свою политику в отношении российской нефти в целом из-за ближневосточных событий?
На данном этапе маловероятно, что Евросоюз существенно смягчит санкционную политику в отношении российских углеводородов. Даже на фоне обострения ситуации и роста цен ЕС будет стремиться сохранить давление на Москву. Санкции против российской нефти — это не только экономический, но и стратегический инструмент, тесно связанный с позицией ЕС по Украине.
Тем не менее, на практике возможны некоторые корректировки. Например, ЕС может проявить меньшую активность в пресечении реэкспорта нефтепродуктов, произведенных из российской нефти в третьих странах, в частности, в Индии и Турции. Также может замедлиться ужесточение контроля за соблюдением потолка цен, особенно если рынок станет более нервозным, а цена Brent уверенно закрепится выше $90 за баррель.
Иными словами, формально курс ЕС останется прежним, но на практике возможно некоторое ослабление давления. Это будет не “жест доброй воли”, а прагматичный шаг для стабилизации энергетической ситуации в самой Европе. Как говорил Жак Делор, бывший председатель Еврокомиссии, “Европа делает шаги вперед только в моменты кризисов, принимая решения, на которые раньше не решалась”.
Как все происходящее скажется на бюджете России?
Ситуация вокруг Ирана и Израиля, безусловно, добавляет турбулентности на нефтяной рынок. Однако для российского бюджета это скорее “окно возможностей”, чем угроза. Хотя формально потолок цен на российскую нефть продолжает действовать, ограничивая экспорт сверх установленной планки, практика последних месяцев показывает, что в условиях мирового дефицита поставок и растущих премий за риски реальная цена российской нефти, особенно на азиатских направлениях, все чаще приближается к рыночной.
С 2023 года бюджетная система России перестроена на более гибкую модель, где нефтегазовые доходы играют важную, но уже не доминирующую роль. Устойчивость бюджета обеспечивается консервативной политикой, строгим контролем расходов и диверсификацией внешнеэкономических связей. Это создает определенный запас прочности даже в условиях высокой волатильности на внешних рынках.
При этом, если обострение на Ближнем Востоке продолжится и цены на нефть стабилизируются выше $90 за баррель, это напрямую увеличит доходы бюджета РФ. Даже при существующем потолке цен российские компании находят логистические и юридические решения для продажи нефти. В целом, кризис в регионе скорее укрепляет текущую бюджетную конструкцию России, чем создает для нее риски. Каждый нефтяной кризис подтверждает простую истину: нефть — не просто ресурс, а ключевой элемент глобальной экономики. Мы не в 1973 году, но эскалация на Ближнем Востоке неизбежно приближает нас к сценариям кризисного характера.
